Павлов Н. Н.:  Сегодня мы обсудим рефлексию уже второй группы (Светиков А.). Помимо этого, на нашей предыдущей встрече на докладе Игоря появилось несколько интересных моментов, которые также сегодня представляется актуальным обсудить. То, что произошло на обсуждении доклада и в результате представляет собой некую событийность и в то же время рефлексивность.

Итак, пожалуйста. Сначала обсудим группу, участвующую в ОДИ. Андрей, прошу.

Светиков А.:  Я рефлексировал нашу первую игру под условным название ОДИ №1. Рассматривал наше движение в игре с точки зрения эмоций, взяв такое понятие как «кнут и пряник». Самый первый наш доклад совсем не удался, он не стал обсуждаться. Второй доклад постигла такая же участь. В отличие от них, удался третий доклад. Почему это произошло? Здесь весомую роль сыграл наш игротехник, сказав: «Если мы не сделаем хороший доклад, то мы проиграем и группа распадется». То есть был использован некий «кнут» из внешней стороны.  Но дальше мы опять расслабляемся, и наш доклад опять не удается. Тогда непосредственно на самой игре неожиданно и внезапно появилось новое воздействие – мы были выставлены к доске, получив таким образом, огромный стимул, который в последствии сплотил нашу команду. Это воздействие было совершенно не похоже на то, которое оказал на нас игротехник. И здесь мне стало интересно, как использовать данные методы в обучении? Что такое «кнут и пряник» в обучении.

Павлов Н. Н.: А почему вы считаете, что то событие на пленаре было случайно. Управление игрой было спрогнозировано. И тот случай, что произошел с вами на игре, был психологическим средством управления. Поскольку мотивация должна была произойти не извне, опять начиная вас уговаривать, как это сделал игротехник. Мотивация должна была произойти на уровне психологии, нужно было задействовать ваши внутренние психологические ресурсы, чтобы организовать ваше действие. Теперь вы должны понимать, что игра строится не только на методологии, но и на психологии.

Галич В.А.:  А что с вами стало на третий день? Что произошло?

Холодулин Е.:  Можно я попробую. Мне кажется,что с того дня они впервые серьезно задумались, поскольку ситуация была серьезная.

Павлов Н. Н.:  Ну хорошо, давайте спросим у девушек из другой группы, похоже ли это на правду? В вашей группе нечто подобное происходило или нет?

Зубачева Н.: Нет, мы работали в группе и вроде бы к нам такой методики не применяли.

Артемова О. А.:  Можно вопрос к Андрею? Как вы фиксировали свою успешность. Понятно, что вы фиксируете это на эмоциях. Но чем должен был отличаться доклад, чтобы вы себе поставили плюс?

Светиков А.: До нас это определял игротехник. Да и вся игра для нас была абсолютно новым явлением, а значит и не понятным. Поэтому в подобных вопросах мы полностью ориентировались на игротехника, он нам сообщал, что не так. Но также у нас самих было некоторое ощущение, особенно когда доклады проваливались.

Артемова О. А.:  А какой из твоих 4 докладов, с твоей точки зрения, был успешен?

Светиков А.: Третий, потому что он критиковался.

Артемова О. А.:  История вашей группы во многом похожа на нашу. У них тот плюс, который у вас, это то, что они хотели сказать – анализ их ситуации обучения. Это был момент их правды, поэтому он был для них плюсовой. Но потом продолжение их действий в этом же русле привел к неудаче, к тому большому минусу. Тогда стало актуальным делать уже что-то другое.

Павлов Н. Н.:  Ты проводишь параллель со своей группой, но нам нужно понять по сути, что произошло. Ведь они декларируют: «Я хочу чтобы…» Что вы хотите этим сказать?

На пленаре Александр Борисович ввел тезис: «Я хочу знать, чтобы….». «Я хочу знать» - это есть момент появление ученика. В то время, как «Я хочу знать, чтобы….» - это появление студента, как будущего профессионала. Термин «Я хочу» - это мотивация. Здесь мне необходимо понять, была ли у вас мотивация? С моей точки зрения, ее не было, потому что вы выпали. Тогда что вы хотите? «Я хочу есть» – это физиология, «я хочу знать» - это момент духа. И когда я вводил этот момент, я хотел разобрать с вами, что важнее – дух или человек? И как только человек говорит, что он хочет знать, его физиология сразу же исчезает.

Тогда мы возвращаемся к твоему докладу. И наш термин будет звучать следующим образом: «Я хочу знать, чтобы управлять». Тогда мы рассматриваем ОДИ как технологию управления, которая демонстрирует и развивает управление. Тогда вы должны начинать рассматривать игру как метод управления. Необходимо фиксировать знание, которое переходит в умение, тогда знание исчезает. Знание умирает в умении, оно не должно храниться в голове, а должно трансформироваться в умение. А сумма умений должна трансформироваться в одну способность. Так происходит интеллектуальная трансформация в человеке. Таким образом, меняется наше сознание: знание – умение – способность. В этом контексте появляется игра, которую нужно изучать, анализировать с точки зрения методов, техник управления. И у тебя появляется основной вопрос, с которым ты можешь проанализировать прошедшую игру: каким образом  происходило управление, какие техники демонстрировались игротехником, руководителем пленаров и методологом. И две техники мы уже выявили: мотивация через создание специальной публичной ситуации и стимуляция.

Бондар О.В.: Но ведь подобная ситуация может быть не только спроектирована, она может появиться естественным путем. Например, как это было у меня в группе, когда ребята меня сильно разочаровали, и я ушла. Появилась ситуация. После чего они стали сами, без особого моего стимулирования работать.

Павлов Н. Н.:  Верно, но здесь нужно понимать два принципа: 1) ситуации проектируются; 2) ситуации возникают естественным путем. Поэтому управление осуществляется в проектировании ситуации. Как только ты создал ситуацию, ты начал управлять.

Значит, мы ждем от тебя рефлексии на тему «Управление игрой».  

Павлов Н. Н.:  Перед выступлением Игоря я бы хотел зафиксировать некоторые моменты нашего движения. Первое – это то, что мы начинаем понимать ОДИ как феномен образования. То есть в самой игре заложен образовательный эффект, и мы с вами этим занимаемся. Второй момент, который мы с вами сегодня увидели – ОДИ как метод управления или метод управленческой деятельности. Это дает нам как минимум два фокуса «работы» с игрой:

1)                    Исследовательский. Нужно исследовать ОДИ как феномен управления, как технологию образования;

2)                    Управленческий. Это мы поняли на докладе Андрея – это общее управление игрой или группой.

И я попрошу всех написать рефлексию, выйдя в исследовательскую позицию по отношению к игре. Все должны написать рефлексию управления игрой в контексте групповой работы, в контексте пленара.

Кто у нас следующий? Пожалуйста.

Главатских И.В.:  Сегодня я подготовил рефлексию, в которой изложил мое понимание наших постигровых семинаров, какую роль они играют в образовательном пространстве. Как вы помните, мой последний доклад был о том, как и с чем я шел на игру. Я ввел схему шага развития, которую  в последствии стал наполнять собственным материалом. То есть мною осуществлялось действие. В этот момент в зале находилось два человека, которые работали в одном пространстве – понимание. У них формировалось понимание доклада, после чего они опять возвращались в деятельность и начинали либо интерпретировать мой доклад, либо критиковать его (см. схему №1).

 

Схема №1

В результате я отказался от своего материала, который я докладывал, мне он стал не важным. Мне стало интересным понять, что я делал на игре? Здесь есть вопросы?

Холодулин Е.:  С чего ты взял, что кто-то выходил  в пространство понимания? Это было у тебя на ощущениях или ты можешь это как-то зафиксировать?

Главатских И.В.:  Вспомни действия Оксаны Александровны, когда она в начале подвергла критике появление в настоящем (см. схему шага развития) моего опыта, а в результате оказалось, что его вообще не было. Я ответил на твой вопрос?

Холодулин Е.:  Не совсем понятно.

Павлов Н. Н.:  Ну он говорит, что когда он продействовал с определенным текстом, к его тексту стали относится люди с точки зрения критики и интерпретации. Люди не находились в его предмете, они не задавали вопросов в текст. Оксана же не задала вопрос внутрь текста, а задала вопрос на появление текста. По сути, текст Игоря для меня, как человека, который находится в пространстве понимания, является другим. А у вас на парах совсем другое: кто-то вынес текст, и все ушли в текст.

Теперь возникает вопрос: а где есть и возможна коммуникация? Безусловно, есть какая-то коммуникация по подготовке доклада, по созданию текста. А в нашем случае, доклад становится чем-то другим. Чем?

Главатских И.В.:  Он становится материалом для создания коммуникации другого типа.

Павлов Н. Н.:  Верно. Появляется коммуникация не по поводу написанного. Вспомни, когда ты вышел и сказал: «Это моя рефлексия. Я нахожусь  в пространстве настоящего». Тут сразу же к тебе появилась критика –  твой текст не оттуда, откуда ты говоришь. В этот момент появился рефлексивный человек, который фиксировал твой способ работы. Рефлексия всегда выявляется способ, средства работы. Здесь у нас с вами появилось пространство коммуникации, в котором находилось три фигуры: действующий, интерпретатор или понимающий и рефлектирующий. Это три позиции.  А если взять любое количество людей в коммуникации первого случая, то мы найдем там одну позицию – позицию разработчика доклада. Хоть там будет 100 человек, все равно будет одна позиция, поскольку они всегда буду работать с одной целью – совершенствование слова, доклада. Какие здесь есть вопросы на критику, понимание? А теперь кто-то может взять уже то, что мы сейчас с тобой наработали, и сработать по этой же схеме, критикуя и понимая уже не наши с тобой рефлексивные наработки, а то, откуда мы это взяли. То есть появится новая завязка.

Артемова О. А.:  Появление этих трех фигур – это условия для появления коммуникации, или это уже феномен коммуникации?

Павлов Н. Н.:  Самое удивительное, что на твой вопрос можно ответить и так, и так. Это и  условия для коммуникации, и в то же время, это феномен коммуникации. Но если